длиннопост с лытдыбром, эмоциями и печальным размышляловомКажется, я случайно съехала от мамы.
Изначально я решила побыть в квартире, оставшейся после смерти бабушки, чтобы спокойно закончить свою пьесу и никому не мешать. Но вот приехала и сразу поняла, что я здесь надолго. Да и чемодан я из дома какой-то слишком большой и тяжёлый взяла. Ох уж эта подсознанка.
Итак, насчёт уборки. Квартира пустовала полтора года. Раз в месяц забирали счета, раз в сезон пылесосили. Нетрудно представить масштабы трагедии, которая предстала предо мной. Первым делом меня крипанули тысячи дохлых мух на полу и подоконниках. Что-то в этом библейское было, лол.
Короче, пока я запылесошивала мух, мыла полы и до блеска натирала каждую поверхность с мылом и пемолюксом, подкармливая свой фальшивый ОКР, у меня в голове происходил ад. Думала: я тут до второго класса почти каждый день отвисала, а сейчас ощущения от квартиры совершенно чужеродные. Затем думала: вот чем больше я тут убираюсь, распихиваю по углам свои вещи, курю и клею на стены Хомстак, тем больше в этой квартире становится от меня и меньше – от бабушки. Но она, конечно, ужасно обрадовалась бы узнать, что я тут поселилась. Правда, наверное, мне стоило это сделать три года назад, когда она была жива и предлагала переехать. Что я тогда сказала? А, ну да. «До юрфака далеко добираться». До юрфака. Пиздец.
Второй раз крипануло, когда я закончила пылесосить, и мне стали мерещится голоса. А потом музыка какая-то, жутко печальная. Ну всё, думаю, крыша протекла. Кое-как взяла себя в руки (на самом деле нет). Источник вскоре был обнаружен: на кухне тихо-тихо играло радио. Эхо Москвы. Бабушка никогда его не выключала, даже ночью, потому что жила она одна, а тишины не любила. Полтора года прошло, и все эти полтора года оно играло. И я пока не нашла в себе сил его выключить.
А потом пришла Игнатьевна.
Это бабушкина приятельница, соседка снизу. Нехорошо так говорить о стариках, но этот человек был абсолютно не в себе, сколько я её помню. «Слышала шум. Я думала, это Любаша тут шалит, царство ей небесное». Первой реакцией было захлопнуть дверь прямо у неё перед носом. Это ведь Игнатьевна, медик по образованию, пичкала бабушку феназепамом, отчего у неё здоровье только ухудшилось. И часть бабушкиных ценностей себе забрала после похорон, пока мы не сообразили изъять у неё ключи от этой квартиры. Короче, я напоила Игнатьевну чаем, рассказала почти правдоподобную историю о том, что меня не будет дома целыми днями, ведь я прихожу с работы глубокой ночью, «так что не беспокойтесь, если я вам не открою». Не стыдно, хоть убейте.
А потом у меня волшебным образом сломалась газовая колонка. Завтра встаю пораньше, чтобы вызвать газовщика. Вот они, прелести самостоятельного быта.
А потом, когда я искала постельное бельё, нашла в бабушкином шкафу недошитый пододеяльник огромного размера. Попыталась вспомнить, где же у неё было такое большое одеяло. Обнаружила приколотую к пододеяльнику записку: «для Ларисы и Ниночки».
Это, конечно, стало последней каплей на сегодняшний день…
Почему-то мне кажется, что всё идёт правильно. Вот прям тютелька в тютельку. Главное – первую ночь протянуть, потом на работу себя выпинать, а к концу недели совсем привыкну. Буду обживаться. Уже обживаюсь: нашла себе идеальное место для сидения за компом. Ибо импортант! Осталось только зубную щётку завести, потому что свою я дома забыла. Штопор взяла, а щётку забыла. Прям вижу эти потоки взрослости и ответственности, что я источаю.
А ведь можно бы было приготовить себе шикарный домашний ужин и отметить переезд, скажем, в компании скайпо-отца. Вот только сообразила я об этом запоздало, когда пельмени уже закипали. Пельмени. Ну да, всё идёт так, как и должно.
Изначально я решила побыть в квартире, оставшейся после смерти бабушки, чтобы спокойно закончить свою пьесу и никому не мешать. Но вот приехала и сразу поняла, что я здесь надолго. Да и чемодан я из дома какой-то слишком большой и тяжёлый взяла. Ох уж эта подсознанка.
Итак, насчёт уборки. Квартира пустовала полтора года. Раз в месяц забирали счета, раз в сезон пылесосили. Нетрудно представить масштабы трагедии, которая предстала предо мной. Первым делом меня крипанули тысячи дохлых мух на полу и подоконниках. Что-то в этом библейское было, лол.
Короче, пока я запылесошивала мух, мыла полы и до блеска натирала каждую поверхность с мылом и пемолюксом, подкармливая свой фальшивый ОКР, у меня в голове происходил ад. Думала: я тут до второго класса почти каждый день отвисала, а сейчас ощущения от квартиры совершенно чужеродные. Затем думала: вот чем больше я тут убираюсь, распихиваю по углам свои вещи, курю и клею на стены Хомстак, тем больше в этой квартире становится от меня и меньше – от бабушки. Но она, конечно, ужасно обрадовалась бы узнать, что я тут поселилась. Правда, наверное, мне стоило это сделать три года назад, когда она была жива и предлагала переехать. Что я тогда сказала? А, ну да. «До юрфака далеко добираться». До юрфака. Пиздец.
Второй раз крипануло, когда я закончила пылесосить, и мне стали мерещится голоса. А потом музыка какая-то, жутко печальная. Ну всё, думаю, крыша протекла. Кое-как взяла себя в руки (на самом деле нет). Источник вскоре был обнаружен: на кухне тихо-тихо играло радио. Эхо Москвы. Бабушка никогда его не выключала, даже ночью, потому что жила она одна, а тишины не любила. Полтора года прошло, и все эти полтора года оно играло. И я пока не нашла в себе сил его выключить.
А потом пришла Игнатьевна.
Это бабушкина приятельница, соседка снизу. Нехорошо так говорить о стариках, но этот человек был абсолютно не в себе, сколько я её помню. «Слышала шум. Я думала, это Любаша тут шалит, царство ей небесное». Первой реакцией было захлопнуть дверь прямо у неё перед носом. Это ведь Игнатьевна, медик по образованию, пичкала бабушку феназепамом, отчего у неё здоровье только ухудшилось. И часть бабушкиных ценностей себе забрала после похорон, пока мы не сообразили изъять у неё ключи от этой квартиры. Короче, я напоила Игнатьевну чаем, рассказала почти правдоподобную историю о том, что меня не будет дома целыми днями, ведь я прихожу с работы глубокой ночью, «так что не беспокойтесь, если я вам не открою». Не стыдно, хоть убейте.
А потом у меня волшебным образом сломалась газовая колонка. Завтра встаю пораньше, чтобы вызвать газовщика. Вот они, прелести самостоятельного быта.
А потом, когда я искала постельное бельё, нашла в бабушкином шкафу недошитый пододеяльник огромного размера. Попыталась вспомнить, где же у неё было такое большое одеяло. Обнаружила приколотую к пододеяльнику записку: «для Ларисы и Ниночки».
Это, конечно, стало последней каплей на сегодняшний день…
Почему-то мне кажется, что всё идёт правильно. Вот прям тютелька в тютельку. Главное – первую ночь протянуть, потом на работу себя выпинать, а к концу недели совсем привыкну. Буду обживаться. Уже обживаюсь: нашла себе идеальное место для сидения за компом. Ибо импортант! Осталось только зубную щётку завести, потому что свою я дома забыла. Штопор взяла, а щётку забыла. Прям вижу эти потоки взрослости и ответственности, что я источаю.
А ведь можно бы было приготовить себе шикарный домашний ужин и отметить переезд, скажем, в компании скайпо-отца. Вот только сообразила я об этом запоздало, когда пельмени уже закипали. Пельмени. Ну да, всё идёт так, как и должно.
@темы: здесь был Фиш