№4

[humblefish]

Я прямо фонтанирую на этой неделе. Очередная докторо-штука. Из пострадавших - Александр Александрович Блок и, как мне думается, товарищи Вачовские. На этот раз немного ангста, не всё же про смехуёчки писать.


"Сколько он помнил, всю тысячу дней, проведённых во временной петле, Крюков канал всегда был по левую руку. Тысячу дней зимняя ледяная корка всё никак не могла растаять и грязным стеклом соединяла гранитные берега. Тысячу дней худощавый человек в чёрной кожаной куртке бродил под мокрым снегом в слабом свете фонаря и шептал своё имя, - единственное, что он никогда не забудет.

Ночное бездушие длилось лишь до момента, когда чёрная кошка в тысячный раз выскакивала из подъезда с испуганным визгом и маленьким комком из плотных теней ныряла под арку. Человек в кожаной куртке останавливался и вслух считал до десяти. Газовая горелка зажигалась в окне на втором этаже дома, и полный щетинистый мужчина чуть-чуть раздвигал занавески. Человек, застрявший здесь на тысячу дней, откуда-то знал, что этот тревожный толстяк – хозяин аптеки этажом ниже. Смерив долгим взглядом улицу, он всегда качал головой, прежде чем поплотнее закрыть форточку и исчезнуть.

- Нет, прошу вас, нет! Задержитесь хотя бы на секунду! – кричал человек в кожаной куртке. Но аптекарь всегда уходил, и лампа опять гасла. Тот, кто стоял внизу, слишком хорошо знал, что за этим последует, и боялся этого больше всего на свете.

Десять минут оставались у человека до смертельной гонки, избежать которой ни разу не удавалось. Он усаживался на кованую ограду и закрывал глаза, подставляя обветренное лицо снежинкам. Он безошибочно отсчитывал оставшиеся минуты тишины.

Крик девушки без опозданий приводил механизм его гибели в действие, как это было уже тысячу раз. Человек в чёрной куртке открывал глаза и по привычке прислушивался.

- Не надо. Не двигайся. Ты должен прервать цепь, - говорил он самому себе и верил, что на этот раз, конечно, ничто не сможет снять его с места. Но женский крик повторялся - вместе с тем заклятием, которое всегда подчиняло его волю враждебным силам.

- Доктор! Помоги мне, Доктор!

- Роуз, не поступай так со мной! – что есть мочи орал он в ответ.

…Лёд на гранитных плитах заставлял постоянно оскальзываться, когда Доктор бежал вдоль канала к проспекту. Крики спутницы становились всё громче, и к нему прибавлялся звук совсем иного, нечеловеческого происхождения. Это был мерзкий хлюпающий хохот, который доносился будто из-под воды. Но Доктор знал, что канал закончится раньше, ещё до того, как он увидит смеющегося. И канал действительно заканчивался, крик Роуз переходил в плач и был уже совсем близко. Нужно было только свернуть направо, перебежать дорогу и оказаться на пустынном проспекте, где чуть поодаль уже хорошо была видна знакомая светловолосая голова.

- Ещё чуть-чуть. На этот раз я спасу тебя, Роуз. Обязательно спасу, - шептал Доктор и двигался ещё быстрее, разгоняясь до скорости, недостижимой для человека. Когда он был на середине дороги, ему показалось - в тысячный раз показалось, - что он справился, что цепь разрушена, что ещё немного – и…

Ржание лошади раздавалось над каналом, и Доктор внезапно - всегда внезапно - чувствовал на себе горячее дыхание испуганного животного. Ругань извозчика, плач Роуз, злобный смех неведомого врага, раскатистый визг коня, - и тяжёлое копыто бьёт путешественника, застрявшего во времени, прямо в грудь. Краткий полёт, удар головой о кованую решётку, - и вот земля скользит под ним, и ледяная корка канала неотвратимо притягивает. Доктор из последних сил хватается за гранит, раздирая в кровь пальцы, но куда там… Лёд трещит, холодная вода забирается в его лёгкие, больнее этого - только предсмертный стон Роуз, забирающийся в уши. Он в тысячный раз видит тусклое золотистое свечение, исходящее от его собственного тела, ещё надеясь вернуться, но темнота виснет перед глазами ещё до того, как он спиной касается илистого дна.

…Человек в чёрной кожаной куртке стоит в слабом свете фонаря. Крюков канал – по левую руку. Он помнит своё расписание с точностью до последней секунды. И теперь он собирается его нарушить.

- На этот раз – обязательно, - говорит себе он, отмахиваясь от мокрых снежинок.